Глава XXVIII: Пробуждение поэтессы

Кристанна открыла свои огромные иссиня-серые глаза и в миг поняла, что великий Рим, окутанный пожаром, и его пятый император, покончивший с жизнью при помощи верного секретаря, были не более чем обыкновенным сном, от которого она пробудилась так быстро, что ей даже на мгновение показалось, что она и вовсе не спала всю эту ночь. Однако уже было позднее утро.

Наступила суббота.

Обнаружив себя лежащей на кровати в своей уютной комнате, поэтесса попыталась придать какой-то смысл всему, что ей только что привиделось во сне, но это было безуспешно, так как, во-первых, многие детали ее сна очень быстро забывались, а во-вторых, то, что ей привиделось, во многом не соответствовало тому, что совсем недавно рассказывал Серафим и уж тем более тому, что она читала на эту тему в исторических книгах. К тому же, думая об этом, она вспомнила тот факт, что все историки, описывающие жизнь Нерона, писали ее по-своему, кардинально не соглашаясь друг с другом в самых важных и значимых вещах, из-за чего большинство энциклопедий, если их внимательно изучать, попросту противоречат друг другу, тем самым ставя под сомнения не только некоторые даты, но и целые биографии людей.

Поэтесса всегда знала, что любые исторические события, будь то значимые, или же, наоборот, незначительные, являются ничем иным, как набором простых и целенаправленных мистификаций, ибо политические, религиозные и даже общечеловеческие мировоззрения меняются из года в год, и с каждым приходом новой идеологии история человечества незаметно переписывается, прославляя те события и тех людей, что соответствуют нынешнему положению вещей, и довольно деликатно оскверняя то, что ему противоречит. И уж тем более, когда речь заходит о таких великих и неоднозначных личностях, как Нерон.

И если смотреть на все беспристрастным взглядом, то можно отчетливо заметить, что у каждого поколения и у каждой страны имеется свой уникальный взгляд на историю, которую они готовы отстаивать до самого конца, считая, что именно их точка зрения единственно верная. Однако же на сколько она соответствует действительности и соответствует ли вообще – известно только единицам. А те люди, которые не желают верить тому, во что верит большинство и все-таки хоть как-то пытаются докопаться до самой истины того или иного исторического события, мгновенно отчисляются к списку так называемых опасных для общества персон, которых необходимо либо устранить, либо перевоспитать, так как для человечества нет, не было и никогда не будет более опасного оружия, чем знание истории.

С этими мыслями Кристанна приподнялась со своей упругой, но при этом удобной кровати, торопливо накинула на себя любимый домашний халат, чтобы прикрыть полуобнаженное тело, и медленно приблизилась к полкам с редкими книгами, которых в ее комнате было неизмеримо много. И в этот момент ее рука уже сама по привычке стала тянуться вперед, чтобы достать с полки какую-нибудь занимательную книгу. Но в миг, когда кончиками пальцев она чуть было не коснулась до старого переплета одного из трудов, поэтесса в глубоком сомненье замерла на месте, словно статуя, держа правую руку вытянутой.

А через несколько секунд, так и не дотронувшись до книги, Кристанна резко повернулась и решительным шагом направилась в прихожую, где в небольшом шкафу стала что-то искать. Она вытащила оттуда широкую и довольно глубокую картонную коробку, в которой хранилась зимняя обувь ее семьи, и одним движением вывалила всю эту обувь на пол, после чего с этой же коробкой вновь направилась к себе в комнату.

Подойдя к полкам, на которых она хранила бесценную коллекцию самых редких изданий тех или иных трудов, среди который встречались и подлинные рукописи и даже черновики великих авторов, Кристанна стала небрежно сметать рукой все эти книги без разбора, скидывая их в эту картонную коробку. Большинству этих томов была не одна сотня лет, и их переплеты рвались из-за того, что поэтесса так неаккуратно сбрасывала их с полок. Падая с громким шумом, они открывались на случайных страницах, заламывая листы. Но та, которая потратила долгие годы на приобретение этих ценных произведений, которым место в музеях, а не в чьей-то квартире, уже не придавала всему этому никакого значения. Она продолжала скидывать книги, как ненужный мусор, игнорируя тот факт, что совсем недавно тратила целые недели, а иногда даже и месяцы на реставрацию большинства из них. Но сейчас для нее какая-либо материальная или же духовная ценность этих трудов более не играла никакой роли. Кристанна стала относиться к каждому из этих произведений, как к обыкновенному набору символов, по своей сути не имеющих никакого значения, ибо какой-либо смысл этому всему придает только воображение человека и более ничего.

Поэтесса прозрела, и подобным ее теперь было не одурачить.

Когда коробка оказалась переполненной, девушка принялась скидывать книги на пол, отчего громкий шум тупых ударов при падении теперь стал разноситься и по всей квартире. Родители поэтессы не удержались от любопытства и, слегка приоткрыв дверь, с явным удивлением заглянули в комнату дочери. Нельзя сказать, что они одобряли ее пристрастие к коллекционированию антикварных книг, в частности, из-за того, что она по большей части занималась воровством, но и против этого они никогда ничего не говорили. А в те мгновения, глядя на то, как Кристанна очищала полки, родители девушки испытывали более чем двоякое чувство. С одной стороны, они были рады, что их дочь наконец-то, как им казалось, выросла и пожелала хоть каких-то перемен в своей жизни, даже если эти перемены просто ограничатся перестановкой в комнате, но с другой стороны, они были в недоумении, так как и вообразить себе не могли, для чего она все это делала. К тому же то, с какой небрежностью она бросала книги на пол, было сразу понятно, что она и вовсе не собиралась их сдавать в библиотеку, дарить или же продавать каким-нибудь коллекционерам, на чем можно было хорошо обогатиться.

Нет, она намеревалась сделать с этими книгами совсем иное.

И минут через пять, скинув с полки последнее произведение, девушка, желая покончить со всем этим как можно скорее, наклонилась и приподняла тяжеленную коробку, переполненную книгами, и, перешагивая через горы томов, наваленных по всей комнате, направилась в прихожую. Там она приоделась, а затем вышла в небольшой палисадник, который располагался прямо за жилым зданием и в который почему-то никто никогда не выходил.

Оказавшись на свежем воздухе, Кристанна стала наслаждаться тем, что вчерашний туман, гроза и дождь, который весь день то лил, как из ведра, то просто незаметно моросил, бесследно исчезли, оставив после себя чистейшее небо да леденящую хрустальную почти незаметную росу на траве.

Изначально у поэтессы была мысль просто выбросить все эти книги в мусорный ящик, но к моменту, когда она начала складывать их в картонную коробку, ей пришла в голову совсем иная мысль. И поэтому, выйдя в самый центр палисадника, девушка все с тем же пренебрежением скинула книги прямо на мокрую землю. А через несколько минут она вновь поднялась в комнату и вновь заполнила коробку до самых краев многочисленными произведениями, которые вскоре точно таким же образом оказались выброшенными на улицу.

Поэтесса решительно выносила эти бесценные труды, складывая их в одну огромную гору под открытым небом. И этот процесс продолжался утомительно долго, ибо томов в ее комнате было настолько много, что Кристанне никогда даже не удавалось составить точный список всех произведений, которые у нее хранились.

Постепенно комната девушки опустела.

И вынося оттуда последние книги, которые в основном уже составляли различные энциклопедии и словари, поэтесса в самый последний момент заметила еще один очень важный предмет, от которого ей тоже не помещало бы избавиться, но который она почему-то не удосужилась тогда скинуть с полки. Это был череп женщины, которую, по-видимому, звали Вероникой, ибо именно так назвала ее Роксана. И уставшая ходить туда-сюда по лестницам поэтесса, не без усилий держа оставшиеся книги, подошла к полкам и, обхватив рукой череп, с каким-то несвойственным Кристанне уважением к этому предмету аккуратно положила его в коробку.

А перед тем как покинуть комнату, оглянулась в последний раз и увидела свою спальню такой, какой ей еще никогда не приходилось видеть. Спальня была пустой, но при этом чистой, светлой и просторной. А из-за того, что дверь, ведущая на балкон, была настежь открыта, Кристанна ощутила, как по комнате кружил прохладный, свежий воздух, выдувающий мелкую пыль в никуда.

И вынеся на улицу последние тома, бросив их вместе с черепом туда же, где лежали остальные произведения, поэтесса, не теряя более ни секунды, открыла принесенную из кухни прозрачную бутылку, наполненную каким-то некачественным напитком с тридцатитрехпроцентным содержанием алкоголя, и вылила жидкость прямо на книги. В ту же минуту в руках поэтессы появилась дешевая сигарета, которую она достала из кармана и торопливо зажала в зубах, а секундами позже взяла классический коробок со спичками, откуда мгновенно вытащила одну, и, потерев спичкой по боковой части коробка, получила огонь.

Прикурив, Кристанна посмотрела на крошечное пламя, которое венчало спичечный черенок в ее руке, понимая, что в этом мире порой даже самой незначительно маленькой искры достаточно для того, чтобы изменить целый ход человеческой истории, после чего, ослабив пальцы, бросила горящую спичку в эту высокую и широченную гору, нагроможденную из книг.

Бесценные труды мгновенно окутались жгучим пламенем, отразившись в голубых глазах Кристанны, медленно курящей дешевую сигарету, взирая на то, как неизмеримое количество человеческих знаний превращается в пепел.

Она видела, как сгорали ее любимые произведения, среди которых были сочинения Гете, Лермонтова и Блейка. Горело и редчайшее издание «Комедии», на приобретение которого в свое время Кристанне пришлось потратить огромное количество сил и денег. В прах обратилось и уникальнейшее собрание трудов Пушкина, в числе которых у поэтессы хранилась папка с единственным сохранившимся в мире подлинником рукописи «Гаврилиады». Но огонь ни жалел ничего: ни «Молот ведьм» ни даже «Мастера и Маргариту», что заставило девушку слегка улыбнуться с явным чувством иронии.

В нескольких метрах от того места, где горел костер, по обратную сторону решетчатого забора постоянно проходили случайные прохожие, которые с огромным удивлением смотрели на то, как Кристанна сжигала книги, но за все это довольно долгое время ни один из прохожих даже не пожелал ее остановить или же просто возмутиться.

А тома тем временем продолжали гореть.

Вскоре огонь дошел и до книг-близнецов столь любимого Кристанне Мильтона, но и этому она уже не придала никакого значения. Стоя у высокого костра, она лишь холоднокровно окинула взглядом порванную и догорающую страницу одной из этих книг, хранившей в себе строки: «Разум является сам по себе, и внутри себя может Ад сделать Раем, и Адом – Рай...»

И не успела она дочитать мысль до конца, как страница окрасилась в пепельный цвет и загнулась под воздействием огня.

Делая очередную затяжку сигареты, голубоглазая, стараясь и вовсе не моргать, увидела, как догорает книга в черном переплете, взятая ею в начале недели из квартиры покойного брата. Эта книга, как и большинство других, тоже лежала открытой на случайной странице. И девушка заметила главу, повествующую о деяниях царя Соломона. Взирая на эти строки, она невольно подумала о той небезызвестной легенде кольца, которым обладал этот царь. И понимая, что все в этом мире иллюзорно и что всему есть свой конец, Кристанна вспомнила о своем сне, что грезился ей в эту ночь, наконец осознав его глубинный смысл.

И продолжая смотреть на испепеляющий огонь, в эти самые мгновения поэтесса ощутила себя, как никогда легкой и свободной, как будто она только что, словно феникс, возродилась из этого пепла.

Однако ответ на один последний и, возможно, даже важнейший вопрос для нее пока так и оставался загадкой. И поэтому, несмотря на то, что она уже давно хотела покончить со всеми этими мистическими и сакральными книгами, с демонами и ангелами, и вообще со всей этой погоней за историей и мифами, девушка, докурив сигарету до конца и бросив окурок в костер из человеческой мудрости – или же величайшего заблуждения, в зависимости оттого, кто во что верит – все же направилась туда, где ее мог бы ждать ответ.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА